Памяти Олега Ивановича Домбровского

7 ноября 2014 г. в актовом зале Крымского Федерального университета им. В.И. Вернадского состоялся мемориал, посвящённый 100-летию со дня рождения выдающегося археолога, реставратора, искусствоведа и педагога Олега Ивановича Домбровского. По окончании торжественной официальной части, выступлений коллег, учеников и соратников на здании бывшей дачи графа М.С. Воронцова в парке Салгирка была открыта памятная доска, говорящая, что здесь, в Отделе археологии крымского филиала ИА АН Украины, много лет проработал этот замечательный учёный и человек. К юбилею выпущена книга "Его называли ШЕФ'', составитель и редактор А.В. Проценко.'' H. Opiaнда", Симферополь. 2014, 320 стр. В ней собраны фронтовые материалы, воспоминания коллег, сведённое из разных источников литературное наследие Олега Ивановича и рассказы о нём. Завершает издание список опубликованных трудов Домбровского, насчитывающий 84 единицы.

От имени оргкомитета книга в качестве драгоценного хранилища ушедшего прошлого вручалась выступающим на этом форуме. Получил её и автор этих строк.

Просматривая содержание, с грустью и досадой отмечаю, что об исторических загадках нашей Евпатории, в расшифровке которых принимал участие Олег Иванович, написано крайне мало. Почему-то о подготовке к изданию, о сборе материалов для книги я не знал. Поэтому сейчас, пусть с опозданием, хочу дополнить упущенное, ведь меня с Домбровским связывала работа на протяжении длительного времени.

В 70-х гг. я работал учителем истории и правоведения в СШ №10.

Мне, молодому универсанту, было тесно в рамках школы, и, когда старшеклассники попросили организовать что-то, позволяющее лучше узнать Крым, я создал из них самодеятельный краеведческий отряд. Перед этим в Евпаторийский музей поступила информация о том, как при закладке защитных маскировочных лесонасаждений вокруг Сакского военного аэродрома у д. Ново-Фёдоровка плугом было вывернуто большое количество фрагментов керамики, предположительно античной.

Сведения нуждались в проверке, тем более, что на этом месте наличие археологического объекта никто не предполагал.

В музее в должности м.н.с. работал А.С. Голенцов из археологической экспедиции МГУ им. М.В. Ломоносова, исследовавшей городище –крепость Беляус.

Городище Беляус

Руководила отрядом к.и.н. О.Д. Дашевская. Чтобы наша работа по изучению "Ново-Фёдоровки" не уподоблялась "гробокопательству", связались с Ольгой Давыдовной и получили разрешение вести работу под её "открытый лист". Также "благословила" нас директор музея В.В. Груббе. Для научной аккредитации связались с Отделом археологии ИА АН УССР в Симферополе, получив от него рекомендательное письмо к командованию в/части. Здесь мы и познакомились с Олегом Ивановичем. Было это в 1973 г. Нас было тринадцать. У аэродрома открыли неизвестное науке греко-скифское поселение. Успех оказался и впечатляющим, и ошеломляющим.

С той поры и до 1980 г., когда я перешёл на работу в курорт, наши научные и поистине творческие контакты не прерывались. Почти все походы, экспедиции и открытия мы совершали при живейшем консультативном и руководящем участии сотрудников Отдела, а значит лично Олега Ивановича. Я учил ребят археологии и краеведению. Теоретические занятия, разведывательные походы, скалолазание, изучение литературы по теме, спелеология, фотография и археологический чертёж позволяли мне локально вводить детей в проблематику намеченного к исследованию объекта. Отряд вырос до 25- 30 человек, некоторые из них занимались по 3 года и были очень хорошо подготовлены к непростой работе археолога. Трудились много. Чертежи, подъёмный материал, находки, архитектурные детали, фотографии передавали в Отдел. В евпаторийской СШ №10 устраивали выставки - фотоотчёты, помогали отремонтировать зал археологии краеведческого музея, оформить его и разместить витрины и экспонаты, в том числе и нами найденные, постоянно занимали призовые места на различных областных спортивно-краеведческих конференциях, слётах и соревнованиях, наши ребята получали поощрительные путёвки в альплагеря на Кавказ. Поддержка, оказанная заведующим ГорОНО А.М. Земляковым, дала возможность по линии МАН Крыма "Искатель" из спецсредств школ оплачивать нам проезд к месту исследований, расходы на канцпринадлежности, фотоматериалы и даже питание детям по студенческим нормам- 50 коп. в день. Всего отряд за время своего существования провёл по заданию Отдела 29 экспедиций по Крыму. Некоторые длились 3 дня, иные 7-8 дней, самая продолжительная -2,5 месяца. Мы, оставаясь финансово самостоятельными, помогали в решении научных задач К.К. Орлову, к.и.н. И.А. Баранову, О.А. Махнёвой, Паршиной Е.А. Материалы экспедиции в Ново-Фёдоровку передали А.А. Щепинскому, позже их использовал С.Б. Ланцов.

География раскопок и разведок была довольно интересной: Гурзуф, поселение в урочище Осман, могильник на территории п/лагеря Кипарисный; бухта Ласпи - средневековые поселения и руины храмов; Неаполь- Скифский- конский могильник; Массандра- храм на месте шахтоподъёмника к пляжу гостиницы "Ялта", катакомба в склоне над шоссе; Херсонес- театр; Харакс-бассейн, могильник, бани, обрывы над морем; Симеиз- руины Генуэзской крепости, поселение на Кош-кае и таврские ящики выше по склону; Судак- крепость; р-ны пещер Кызыл-коба, Бин-баш-коба, Холодная; Барсучья поляна; пещера МАН- Северная Демерджи; г. Пахкал-кая, западные склоны и подножье Демерджи; поля и виноградники р-на пос. Изобильное, Розовый, Красный Рай; южные склоны Чатыр-дага; Евпатория- захоронения десантников на территории сельхозтехники и сквера им Д.Л. Караева, античный могильник под кафе ''Театральное'' ("Колизей"), склеп на перекрёстке ул. 13 Ноября и Гоголя, документы по данным памятникам, керамика, бусы и останки юноши и фрагменты скелетов сданы в музей, позже они были описаны Б.Ю. Михлиным и А.С. Бирюковым; загадочные кяризы и колодцы Гезлёва. Наши ребята работали на "Чайке" у к.и.н. И.В. Яценко и на Беляусе. Некоторую информацию мы предоставляли в распоряжение д.и.н. Драчука В.С.

В.С. Драчук. «Евпатория»

Вышеперечисленное лишний раз позволяет оценить личность Домбровского- учёного, для которого деятельность нашего отряда была дополнительной нагрузкой, не входившей в годовой план работы Отдела. И, тем не менее, никакого отказа. Никогда. Ряд работ возникал внезапно, иногда мы буквально из-под ковшей и ножей экскаваторов и бульдозеров спасали ценнейшие научные объекты. Часто это сопровождалось напряженной служебной перепиской, и Олег Иванович включался в неё безотлагательно. Так было с могильником на ул. Гоголя и евпаторийскими кяризами. Этими малоизвестными средневековыми гидротехническими сооружениями для сбора подземных вод, состоящих из ряда колодцев, связанных между собой подземными галереями, а также системой водопроводных труб и механических устройств для подъёма и перекачки воды пришлось заинтересовать ГК КПУ и исполком, что потребовало некоторого обмена в эпистолярном жанре. Результатом стала выдача специальных удостоверений мне и В.В. Марченко на обследования колодцев и подземных полостей.

Кстати, сейчас об евпаторийских кяризах появилась довольно обширная информация, к сожалению, нуждающаяся в уточнении. Скорее всего, это вызвано поверхностным знакомством с темой, а также повторением кем-то уже высказанных, близких к фантастическим, проектов.

Наиболее глубокие исследования средневековых систем водоснабжения Гезлёва были проведены известным историком, археологом, спасителем многих исторических ценностей Крыма Лаврентием Алексеевичем Моисеевым в 1930-х гг. Тогда же им были изучены несколько похожие кяризы г. Старого Крыма. Однако, протяженность кяризов бывшей столицы Крымского юрта оказалась значительно короче, и основным источником поступления в них была конденсатная вода, образующаяся от разности температур нагретых днём и охлаждающихся ночью больших объёмов дроблёного камня, это являлось добавлением к скудным поступлениям подземной влаги. В Евпатории эти сооружения сложнее.

Ещё при фельдмаршале графе Б.Х. Минихе в ходе русско-турецкой войны 1735-1739 гг. при взятии татаро-турецкого Гезлёва был капитаном Манштейном, адъютантом командующего, составлен чертёж, в котором указаны " бассейны и трубы, из коих в город вода поступает". Это была глазомерная съёмка в футах, но самое печальное, что часть плана безвозвратно утеряна, с ней исчезли привязка по местности и очень нужные сегодня свидетельства прошлого, и не только по бассейнам и трубам, а и по памятникам архитектуры, фортификации и конфессиональным строениям. За двести лет много воды утекло. Стараниями России и её земских структур город преображался, разрастался, многие старые постройки исчезли, возникло кустарно-промышленное производство, новые виды транспорта. Росло население. Тогдашний климат позволял обзаводиться погребами-холодильниками, набитыми лиманным льдом. Для этого требовались углублённые подвалы и фундаменты зданий. Некоторые из них возводились на старых подземных полостях, до исследования которых никому не было дела. С разборкой стен и башен евпаторийской крепости в разные годы произошли радикальные перемены в размещении построек и улиц. Создавалась, пусть и куцая, канализационная и противоливневая система. Средневековая схема уже не обеспечивала город водой. Первые водопроводные фонтаны конца ХIХ в. свидетельствовали о прогрессе. Но и в 30 гг. Евпатория во многом сохраняла облик старого полуазиатского города, многие жители продолжали пользоваться колодцами, хотя далеко не всегда в них вода была качественной. Как ни странно, но эта ситуация разрушения для исследователя предоставила радостные минуты знакомства с фрагментами тогда относительно сохранившегося водовода. В 1935 г. исключительно интересные выводы по материалам экспедиционных археологических изысканий Моисеевым в Евпатории были озвучены на третьем конгрессе иранистов в Ленинграде, а затем опубликованы в 1939 г.

К нашему разочарованию, в издании не было так нужных чертежей и картосхем. Этот труд и лёг в основу нашей теоретической подготовки для новых исследований кяризов в семидесятых годах. Раритетную книгу нам дал Олег Иванович. Но начинать пришлось почти на пустом месте, т.к. топографической привязки у нас не было.

В 70-х гг. ХХ в. состояние колодцев и подземелий уже было хуже плачевного. Для более полного и объективного изучения объекта мы объединились с пешеходной группой туристов им. А. хан Султана, которой руководил В. Марченко, и спелеологическим коллективом Ю. Стрижака. Всё, что могло представлять какой-либо интерес, нами было зафиксировано планами, фотографиями, записями. В колодцы, находившиеся в частных домовладениях и общих дворах, и которых сохранилось совсем немного, я и Владимир Марченко спускались лично, паспортизируя каждый. Нам, коренным евпаторийцам, с детства слышавшим много таинственного о подземельях, пришлось в чём-то разочароваться и одновременно узнать новое.

Поскольку в интернете за последние несколько лет появилась самая разная, часто недостоверная, текстовая и фото информация, а кяризы фактически уничтожены навсегда и уже недоступны новым исследователям, считаю обязанным уточнить следующее.

Самые глубокие колодцы, паспортизированные нами в черте города севернее ул. Интернациональной, не превышали по глубине 10-и метров, но ни один из них не был связан с системой кяризов. Колодцы севернее Театральной площади не имеют глубины более 5-ти метров, подземных ходов и там нет. Прослеженные нами кяризы представляли собой отдельные участки водоводов, перекрытые разрушениями неизвестных разновременных строительных конструкций или каменно-земляными завалами. В районе улиц Токарева- Дёмышева дно кяризов и колодцев лежит от дневной поверхности на глубине 8- 4-х метров. На отрезке ул. 8 Марта в р-не домов №№8-12 - меньше 2-х метров и упирается в современный водопроводный распределительный колодец, за которым кяриз кончается. Под шоссе ул. 13 Ноября, Токарева, Льва Толстого кяриз прорыт в глинисто-скальном грунте, и перекрытием хода являются слои ракушечного известнякового колпака. Потолок хода под ул.8 Марта- это уложенные внахлёст ёлочкой пиленные стандартные блоки камня-ракушечника. Западный конец подземного хода представляет собой завал каменисто-глинистого оползня, масса которого не определяется. Дальше этого завала проследить ход не удалось. Допускаю, что завал произошёл при закладке фундамента двухэтажного дома №53 по ул. 13 Ноября. Дно хода часто покрыто грунтовыми водами, в ряде мест в подземелья спускаются фекальные стоки выгребных ям, вырытых позже как канализация индивидуального пользования. На дне штреков в вырубленных в камне ложбинах или поверх пола лежат керамические трубы из секций длиной около аршина, диаметром примерно 10 см, соединённые между собой керамическими муфтами или втулками, обмазанными раствором с преобладанием извести. Подобные керамические водоводы представлены в Херсонесе, Чуфут-кале, Судакской крепости и ряде др. мест Крыма. Ширина ходов у пола примерно метр, высота от 1,5 метров до 4-х, но такое большое измерение объясняется обвалами слоистого рваного скального грунта. Местами вдоль стен и пола высотой и шириной 60-40 см. тянется возвышение, как бы завалинка, по нему также уложены трубы. Вероятно, оно предназначалось при обходе полостей для ревизии или ремонта, тем более, что дно зачастую заливалось водой, одновременно устройство "завалинки" уменьшало объёмы земляных работ.

Между двумя колодцами штольни очень извилисты, это говорит о примитивной маркшейдерской технологии прокладки этих коммуникаций и о ненадежности, непрочности грунтов, что приводило к избыточному объёму извлекаемой земли. Через неопределённые промежутки водопровода вода из труб попадала в распределительные ванночки, перекрытые каменными плитами, но найти боковые ответвления этого водовода не удалось. Вода в трубах текла под уклон, на вкус- обычная верховодка, чуть-чуть солоноватая, на анализ её не отдавали, т. к. и без того было ясно, что никаким санитарным допускам она не соответствовала. Часто над такими ванночками ход перекрывался вверху, по потолку, не исключено, что так закладывались резервные колодцы или засыпались ненужные. Колодцы при прокладке подземелий служили одновременно и шахтами для извлечения на поверхность выкопанного грунта. Нигде следов крепежа стен и потолка не обнаружено. Допускаю, что ходы и колодцы использовались и как холодильники для недолгого хранения мясомолочных продуктов, так поступали местные жители и во время наших исследований, используя подвешенные на веревках ведёрки, бидончики и т.п.

В топографически самой низкой части старого города кяризы не обнаружены, хотя поздних подвалов и колодцев, часто засыпанных, здесь достаточно. Вообще, культурный слой под старым городом очень сильно потревожен позднейшими перестройками. Считавшийся загадочным подземный ход от бани на ул. Красноармейской до слива в море под набережной сквера им Д.Л. Караева оказался канализационной потерной, с выложенным камнем на глине дном , по которой изливалась вонючая мыльная вода. Евпаторийцы, гуляя здесь в 50-х гг., помнят и запах, и мыльные радужные разводы на голубом урезе морской воды.

Вопреки многочисленным утверждениям у ворот Базара Дровяного кяризов не было.

"Эвлия Челеби "Книга путешествий"

На первый взгляд результаты наших исследований кяризов обескураживают. Но не будем торопиться, обратимся к первоисточнику: Эвлия Челеби, "Книга путешествий". Походы с татарами и путешествия по Крыму (1641-1667гг.) Описание города Гёзлюев или прекрасного замка Гёзлев. "Через…ворота Белого Муллы привозят в огромных бочках на повозках, запряженных лошадьми, воду для пития всего города. " "Находятся там семь колодцев, а вытекающий из них напиток чистый приводит к мысли о "водах кристальных". Но прекраснее всех в городе колодец Ислам Герей-хана и колодец на рынке в самом центре города, четырёхугольное строение которого покрыто куполом…Воду для тех колодцев черпают с помощью коней из источников, находящихся в четырёх часах пути за Воротами Конскими, однако прекрасные мастера в центр города водопроводом её доставляют. Оттуда же, то есть из тех колодцев, течёт она в ханы, мечети и бани. Пьют её все беи, бедняки и все творения Аллаховы и радуют тем души погибших за веру в пустошах Кербелы. Это удивительные колодцы с воротами, которые я с удивлением осматривал.

О колодцах придорожных для людей, воды возжаждавших.

Всего там двадцать колодцев придорожных, сердце человека трогающих. Построили их в различных уголках города доброжелатели многочисленные, дабы утомлённых напоить. Да и самим к Аллаху в расположение войти".

В дополнение этого, лучшего свидетельства о водоснабжении средневековой Евпатории, полученный нами материал исследования позволил сделать следующие выводы и выдвинуть гипотезы.

Не исключено, оборонительный ров вокруг Гёзлева наполнялся в ряде мест водой из кяриза или грунтовыми. Морская вода не могла его заполнить полностью, т.к. на некоторых участках рва дно его выше уровня моря, кроме того, прослеженный нами кяриз выходил на поверхность именно у рва и западной стены крепости в р-не ул. Пионерской, у средневекового рынка. Топография местности не позволяет предположить прокладку под дном рва ни хода, ни системы труб. Подача воды в город с восточных направлений исключена по тем же причинам, да и никаких остатков кяризов на этих направлениях нет. Скромный дебит евпаторийских колодцев и кяризов и малая площадь внутри стен не позволяют видеть крепость мощной, плотно заселённой жителями, служащими и охраной, содержащих большое количество домашнего скота. Сам Э. Челеби описывает посады и окрестности Гезлёва полные людьми, торговли и жизни. Отсюда более чем очевидно, что крепость Гёзлев- это только оборонительный узел, по-русски- кремль, убежище на случай военной угрозы, ремесленно-торговый, религиозный, административный центр, рыбный и каботажный порт небольших размеров. Ориентированные на него жители многочисленных соседних аулов, деревень, усадеб и хуторов в городе составляли приходящий контингент и населяли то, что называется посад. Описание Эвлиёй Челеби гипертрофически могучих "башен, построенных согласно науке инженерной " в сорок аршин высотой и четыре аршина толщиной явно грешит преувеличением, тем более, что фактическая толщина стен была всего один аршин по всему периметру, как показали археологические изыскания. И не могла бухта Гезлёва (её фактически нет: на Юг и Восток, да и Запад- открытое море) вмещать тысячу кораблей, хотя бы по причине мелководья и неблагоприятной непостоянной розы ветров, опять же, и воды такому числу экипажей было мало. Жаль, что некоторые историки, чаще по политическим или меркантильным соображениям, подменяют вымыслом реальность, возводя фантастические дворцы и расцвечивая хрустальными струями не существовавших фонтанов средневековые пейзажи Гезлёва.

Нам не удалось найти геологические "блюдца" и "линзы," наполненные питьевой водой, откуда город получал бы её. Но в закарстованных горных породах большую воду техникой тогдашних времён не добыть. Поэтому не получаются сверкающие струями фонтаны, если они и были, то явно искусственного происхождения и временного механического великолепия, на что указывает и отсутствие в городе зелени.

И едва ли верно традиционное виденье нашего города в роли рынка, системно богатевшего на продаже ясыря. Сухопутная тупиковость и ненадёжность сезонных зимних морских коммуникаций в коммерческих операциях с живым товаром (набеги за ясырём на север осуществлялись чаще зимой), явная нехватка пресной воды не гарантировали постоянное функционирование невольничьего торга. Сам Эвлия, характеризуя местный рынок, не говорит о торговле полоном, к слову, для его размещения требовались бы обширные помещения или огороженные участки. Ни о чём подобном Челеби не упоминает. Отсюда напрашивается вывод: гезлёвский рынок живого товара мог лишь кратковременно оживать только после удачных военных набегов, когда морская торговля рабами через Турцию могла принести большой доход. Торговля солью, хлебом, рыбой, продукцией скотоводства, как правило, имела более постоянные объёмы и доход с неё был достаточно стабильным. Так проблема кяризов позволила глубже взглянуть в историю Евпатории и увидеть её экономику в другом содержании.

Считаю бездоказательным тезис о строительстве кяризов армянами. Многочисленные и густонаселённые армянские общины Восточного Крыма возникли в ХIII в., когда этот народ спасался от ига монголов. А ещё Л.А. Моисеев проводил аналогии евпаторийским гидротехническим сооружениям, не считая их чем-то необычным, с подобными в Марокко, Иране и др. странах, называя возможной их датировку ХII-ХIII вв. Необходимо учитывать, что технология прокладки подобных водоводов была давно известной. Будучи объёмной, тяжелой и исключительно опасной для копателей, она требовала большого количества рабочих рук. Сама тема водопользования содержанием подразумевает государственность поставленных к реализации задач. Напрашивается вывод о выполнении этих работ большими коллективами рабов, которых у кучки торговцев- армян в Гезлёве просто не могло быть.

Мы совершенно забываем извечное стремление Византии упрочить свои позиции в Таврике. Богатый рыбой залив античной Керкинитиды, приближённость к Великому шелковому пути, соль, хлеб, шерсть и шкуры Северного Причерноморья делали евпаторийские берега привлекательными для торговли и ромеям, и трабзонцам, и сменившим их венецианцам так же, как и позднейшим генуэзцам. Средневековая территория нашего города вполне могла служить транзитным пунктом рядом с древним Херсонесом. Крымским историкам не следует исключать Гезлёв из сферы интересов Венеции и Трабзонской империи, ставших после разгрома Константинополя крестоносцами в 1204 г. хозяевами Чёрного моря, воевавших с Генуей до 1261 г. и даже позже. Поэтому непременно были в нашем городе и светские, и хозяйственные, и культовые постройки домонгольского периода, и водоснабжение, и защитные фортификационные сооружения как опора и гарант государственного суверенитета, военного могущества, торгового благополучия и успеха. С выделением из Орды Крымского юрта, а потом ханства, из-за непрерывной вражды племенной и родовой знати, Мансуры и Тарханы, разместившиеся в этой части степной Таврики, вполне могли и, что жизненно важно, должны были обезопасить себя от вечно интригующих Ширинов, Барынов, Яшлавов и, конечно, ногаев, расширив, развив и укрепив систему обороны захваченного татарами города, названного ими Гёзлевом. Нет нужды напоминать о неспокойном казачестве с его вечно меняющимися векторами внешней политики. К тому же, после турецкого захвата Крыма венецианцы вновь вернутся на Чёрное море, лет так на семьдесят. Как-то выпадает этот византийско-татарско-венецианско-генуэзский период из нашего знания. Туманны сохранившиеся в ничтожном количестве портоланы средневековых мореходов, и неясны объекты и надписи на них о Западном побережье Крыма. В нашем распоряжении нет серьёзных письменных источников по этому времени, и археология не изобилует артефактами, как, впрочем, и архитектура… Но также отсутствуют известия и о строительстве города-крепости татарами. Поэтому не исключаю, что корни средневековой Евпатории надлежит видеть в византийской эпохе, на месте старого города, а не на Карантинном мысу, где располагалась греко-скифская Керкинитида.

А ещё Э. Челеби пишет о храме Джума- Джами, относя его к времени правления Бахадыр Герей- хана (1637-1641), а уцелевший при нём в 60-х гг. семнадцатого века минарет называет "творением великого строителя Синан-аги, сына Абдульменнана" (1498-1578). Ряд исследователей ханской мечети этой хронологической неувязки стараются не замечать, просто включают мечеть в список бессмертных творений Синана вместе с минаретами. Ещё в 70-е гг. автор этих воспоминаний делился своими мыслями с Олегом Ивановичем. Тогда и сейчас я считаю, что есть косвенные основания видеть нынешнюю Джума-Джами перестройкой ранее возведённого христианского храма. Неглубокие шурфы, которые в те годы мы закладывали самодеятельно для проверки подобного предположения, выявляли слои горелой почвы вперемешку с обломками архитектурных каменных деталей и костями неизвестной принадлежности. Очень хотелось провести более глубокое и всестороннее изучение памятника. Но на это не было средств. Их не хватало и для завершения работ киевским реставраторам, тогда восстановившим минареты и произведшим некоторую реконструкцию фасадов и внутренних объёмов мечети (тогда в ней торопились создать музей атеизма). Найти новое финансирование на исследования было невозможно политически, а от В.В. Груббе открытие очередного "очага атеистической культуры" городские и областные власти требовали незамедлительно. Даже могилы турецких генералов, умерших от чумы в Евпатории во время Восточной войны, были обследованы только на предмет рационального размещения надгробий во дворе храма. На некоторое несоответствие объёмов и площадей этой части Гезлёва указывает сам Челеби: "имеет она (мечеть) слишком малое в сравнении с её размерами свободное пространство перед фасадом, ибо находится в самой людной части города посреди четырёхугольного базара". Вероятно, бывшие малые размеры христианской купольной церкви определённо увеличились при переделке её в обитель Аллаха, что вместе с закладкой минаретов сильно уменьшили свободное пространство вокруг неё.

Мечеть Джума-Джами

Трудно объяснить нужность туркам нового фортификационного строительства с огромными объёмами земляных и каменных работ на побережье в открытой степи во времена, когда в Северном Причерноморье у них не было соперника. А вот обновление фортеции, возведённой европейцами и отхваченной татарами в ХIII в. скорее всего у Венеции, равно как и перестройка христианских культовых сооружений в мусульманские мечети в период обострённой замятни Орды и Юрта возможны и представляются политически необходимыми. Хан Узбек (1312-1342) заставил всю Орду принять ислам, надеясь прекратить резню племён и родов. Мусульманами они стали, но околопрестольные убийства не прекратились. Осколки чингизовой империи самоутверждались ростом городов, торговлей и, конечно, войнами. Особенно это касается периода возвеличивания Хаджи- Девлет-Герея и его сына, второго хана в династии- Менгли- Герея I. Вот тогда Гезлёв пошел на взлёт. Это был короткий промежуток времени, когда нужно было заявить о себе, в том числе и градостроительством.

Отсюда получили развитие и кяризы, и крепость, и храмы. Но выпускать татар из-под своего контроля и создавать татарскую Черноморскую державу Турция не собиралась, поэтому перенос столицы ханства в прибрежный Гезлёв не состоялся. Вероятно, времена Девлет Гирея I были апогеем средневековой истории Гезлёва.

Всё приведённое выше- для историка аргументы только косвенного характера, но проверка их могла бы дать интересные результаты. Для этого следует копать в сквере им. Караева, по ул. Революции, в р-не плотной застройки старого города.

Не следует забывать, что земля в Крымском ханстве являлась общечеловеческим достоянием- " мюльк муштерек". К нему относились леса, воды, луга, дороги, т. е. всё, что создал Вседержитель, назначенное людям во благо. Как продолжение добра, завещанного Пророком, было дело, обеспечивающее место в Эдеме посадившему дерево, обустроившему родник, жертвующему бедным. Этим объясняется наличие многочисленных колодцев при дорогах в степном Крыму, принадлежавших общине. Ещё недавно у некоторых старых заброшенных деревень можно было видеть многодесятиметровые по глубине колодцы с трёх-пяти метровыми устьями и каменные или деревянные корыта-скотопоилки, которые наполнялись водой, поднятой из тёмных глубин в сорока-столитровых бадьях с помощью ворота, вращаемого волами или лошадьми. Пятьсот лет назад в степи пресных источников было больше и река, наполняющая Донузлав, полноводнее. Крымская степь ещё была лесостепью, поэтому понятно, где в "четырёх часах езды" наполняли свои бочки водовозы, вот только найти воду на умопомрачительной глубине и пробиться к ней можно было предварительно мысленно расставшись с жизнью. Это доступно только рабу, не имеющему выбора. От того происхождение полных водой колодцев в степи и городе представляется вполне объяснимым.

Тема интересна в исторической ретроспективе. В Крымскую войну в Евпатории дислоцировались порой крупные соединения союзников, иногда в тридцать и более тысяч человек. Где люди и лошади брали нужное им количество воды? До Великой Отечественной войны в Евпатории зимой ездили на санях около двух месяцев, так много выпадало снега. Напрашивается мысль о серьёзных сезонных колебаниях осадков в С-З Крыму и изменении их количества. Сказанное нуждается в уточнении, но анализ водного режима засушливой степи, несомненно, ключ ко многим разгадкам прошлого.

Когда мной был изучен могильник на месте будущего кафе "Театральное" и исследован склеп по ул. 13 ноября, потребовалось "застолбить" территорию некрополя Керкинитиды, которая поистине обширна. Санатории "Приморский" и "Центральный клинический", Шакаевский сад, театральный сквер, постройки между ул. Дувановской и ул. Гоголя до ул. Дёмышева- так локализовал границы греческо-скифского поля мёртвых Олег Иванович Домбровский. Вообще, его роль в исследовании Керкинитиды непреходяще громадна. Как известно, он не имел учёной степени, но д.д.и.н. В. А. Кутайсов, В.С. Драчук, как и сама Евпатория обязаны Олегу Ивановичу немерянно. Исследования на территории военного санатория в 70-80 гг. самой темой и местом, методами раскопок, привлечением к выполнению важнейших объёмных работ строительных механизмов и военных строителей сегодня представляются немыслимыми без организаторского и направляюще учёного руководства Домбровского. Он сумел убедить командование строительного управления Черноморского флота и санатория в государственности решаемой задачи: одновременного расширения лечебного потенциала здравницы и археологических работах на месте строящихся корпусов. Вадиму Кутайсову, тогда молодому учёному-универсанту, был дан объект, произвести исследование которого мечтали бы многие, и что станет главным в гражданской и научной карьере будущего доктора наук. Любопытный факт: благодаря раскопкам здравница получила на своей территории замечательный археологический учебно-воспитательный комплекс, ставший исторической гордостью Евпатории, что неоднократно подчёркивал начальник санатория полковник Пестун В.И., сам способствовавший успешному проведению научных исторических изысканий. В последующем, при громких празднованиях 2500-летия Евпатории-Гезлёва-Керкинитиды, имя Олега Ивановича как-то затушевалось, но, видимо, это удел многих великих…

Херсонес в культуре России и Крыма занимает подобающе высокое место. И среди славных русских имён энтузиастов-историков-учёных, себя городу посвятивших, граф Алексей Сергеевич Уваров, Карл Казимирович Косцюшко-Валюжинич, Лаврентий Алексеевич Моисеев, Олег Иванович Домбровский. Многолетним трудам Домбровского Северное Причерноморье обязано открытием и изучением единственного на территории СССР античного театра, сохранённого и восстановленного комплекса античных и средневековых памятников, фресок и мозаик в различных уголках Крыма. Кстати, о мозаике.

Херсонес Таврический

Однажды в базовом лагере археологов в Херсонесе была набрана на бетонной плите мозаика, изображавшая грифона. После мытья мозаики плиту поставили вертикально на просушку около водопроводной колонки-фонтана. В этой экспедиции были мои дочери 7-ти и 4-х лет. Ранним утром, когда малыши ещё спали, я работал в раскопе театра, рассчитывая к завтраку вернуться и разбудить девочек. И вдруг в раскоп прибегает мальчик из отряда Олега Ивановича и кричит, что Женя, младшая дочь, уронила себе на ногу грифона. Плита весила килограмм за двадцать. Как ребёнок проснулся, вышел из домика и уронил на себя такую тяжесть, никто не видел. К счастью, всё обошлось. Но нужно было видеть хлопочущего Олега Ивановича, его заботу и участие. Прошло несколько дней. Мой отряд должен был ехать в Ласпи, где требовалось накрыть и локализовать топографически в горном лесу довольно большой участок местности со средневековыми населёнными пунктами и христианскими храмами-монастырьками. Готовился материал к изданию атласа средневекового Крыма. К вечеру были уложены инструменты, вещи, продукты, наутро ждали машину. Уже темнело, когда я увидел Шефа с огромным пучком укропа и пачкой соли. Оказывается, он уже нарезал для нас несколько банок зелени, пересыпав её солью, но ему этого показалось мало, и он решил добавить, как выразился, витаминов, т.к. в горах со столовой зеленью трудно. Позже, когда мы жили в оборудовавшейся библиотеке Отдела, он заботился о том, чтобы у ребят перед сном был горячий чай. Тогда вечерами мы много разговаривали, и, поистине, это был интереснейший собеседник и очень заботливый хозяин. Великие натуры велики во всём.

В восьмидесятых и начале девяностых годов мы виделись реже. С годами всё отчётливее понимаешь, как мало возможностей предоставляет жизнь для встреч с теми, кто её делает по-настоящему. Остались интересные мысли, память, споры. Иногда они кажутся смешными, как, например, о приёмах склейки и реставрации керамики (одно время Олег Иванович не очень доверял клею ПВА). Замечательными были рассказы о П.Н. Шульце и о тавро-скифской экспедиции, иные были посвящены вечным вопросам Великой Отечественной, и здесь ветеран этой ужасно страшной бойни говорил очень спокойным тоном и взвешенной лексикой. Не сразу он делился видением политических вопросов и проблем, но, узнав собеседника, становился глубоким, имеющим свою точку зрения корреспондентом и комментатором. Память сохранила его гуманным русским человеком, имеющим высокий государственный ум и профессиональную энциклопедичность. И пусть будут долгими и светлыми эти воспоминания.

Эвальд Рычко, г. Евпатория, декабрь 2014 г.

---

Комментарии: