Ворота Крымского ханства

Предлагаем Вашему вниманию исторический очерк "Гезлев в XV–XVIII веках"

В 1475 г. крымский полуостров был захвачен турецкими войсками, последний оплот сопротивления христианского княжества Феодоро-Мангуп – был взят неверными, а Крымское ханство признало вассальную зависимость от Османской империи. Так началась новая страница в истории Таврики.

Первоначальное поселение на берегу гезлевского залива появилось, вероятно, еще в конце XIV в., во времена хана Тохтамыша. Инициатива же строительства крепости на этом месте сразу после подчинения Крыма Порте принадлежит визиру Кефе Сандживан-паше, который испросил и получил на то ферман (письменный указ османского султана). Когда крепость была возведена высотой в два человеческих роста, визир умер [Челеби, 1999, с. 19-20; Бахревский, 1996, с. 192]. В 1539/1540 гг. Сахиб-Герай-хан (1532-1551) получил у султана позволение сделать Гезлев портовым городом. Тогда же был утвержден новый налог на торговцев немусульман: с каждого горшка масла - 1 акчэ, с каждого дома - 2 акчэ и за каждый ярлык - 2 акчэ [Смирнов, 1887, с. 414]. Однако Сахиб-Герай-хан не успел завершить строительство крепости, и ее достраивали другие ханы [Челеби, 1999, с.19-20; Бахревский, 1996, с. 192]. Иными словами, окончательное строительство было закончено, скорее всего, во второй половине XVI века.

Топоним Гюзль-Евэ состоит из двух частей: "Гюз", или "гез", означает "глаз", "ев" - хижина/дом, в итоге - "хижина с одним глазом" или "круглым окном" [Паллас, 1999, с. 209, 233, прим. 197]. "Из-за домов с глазами, - пишет Челеби, - она стала довольно известной и теперь ее называют Гезлев" [Челеби, 1999, с. 19; Бахревский, 1996, с. 192]. "Тысяча очей" город - такое благозвучное название Козлова приводит Д.И. Яворницький [1990, с. 390]. На Европейских картах второй половины XVI - первой половины XVII веков наименование Гезлева приводится в следующих формах: Groziida, Grofsida, Groвida [Кордт, Т.1, XVI, XXII, XXVII, XXIX; T.2, XI, XXII, XLIV].

В 1588 году с приходом к власти Гази-Герай-хана II (1588-1607/8) в Гезлеве был открыт собственный монетный двор. Особый интерес представляют монеты одного типа выпуска 1588 г., в легенде которых обозначено слово ханлык - ханство. Это дало основание предполагать, что Гезлев короткое время выполнял роль столицы всего ханства [Ретовский, 1889, с. 97-98; 1893, с. 118]. Однако в дальнейшем хан собирался построить новую столицу выше порогов Днепра. Как сообщает в своем донесении 1593 г. московский посланник в Крым Семен Безобразов, хан оставил эту мысль и собирается заняться устройством Козлова, куда и перенести свою столицу [Лашков, 1892, с.3]. На протяжении последующих более чем пятидесяти лет Гезлев оставался резиденцией крымских ханов и его двора, а также центром серебряной монетной чеканки ханства. Это был единственный портовый и защищенный стенами город Крымского ханства. Лишь в 1644 г. Мухаммед-Герай IV вновь возвратил столицу и ханский монетный двор в Бахчисарай [Сидоренко, 2003, с. 165, 167]. Гезлеву не суждено было остаться столицей ханства, вполне возможно, из-за противодействия Блистательной Порты, под непосредственным контролем которой находился город.

В 1660 г. французский военный инженер, находившийся с 1630 по 1647 г. на службе в Речи Посполитой, записал в своем описании Украины "Гезлеве - это древний город на востоке, который принадлежит хану и может иметь 2 тыс. очагов; имеется порт" [Боплан, 1990, с. 51]. Таким образом, в данном произведении впервые были приведены статистические данные о городе.

В 1666-1667 годах Крым посетил знаменитый турецкий путешественник Эвлия Челеби, составивший, кроме всего прочего, подробное описании города Гезлева [1999, с. 19-24]. Рассказ османского дервиша можно в отдельных деталях дополнить информацией из сочинения Минаса Бжишкяна, предпринявшего в 20-е годы XIX века путешествия по колониям армянской диаспоры и подробно описавшего еще сохранившиеся в то время архитектурные памятники Евпатории [там же, с. 33-36].

"В крепости имеется со всех сторон 24 четырехугольные башни, высокие и крытые красной черепицей. В промежутках между башнями по 150 шагов. Считая таким образом, окружность крепости Гезлев составляет 3400 шагов. Это пятиугольная боевая крепость, благоустроенная и укрепленная, сложенная из по-шаддадовски отесанного камня. Стоит она на морском берегу, на плоском месте, со всех сторон от нее - море. Она расположена на мысе, подобном острову. Там имеется пять крепких, мощных, новых железных ворот" [Челеби, 1999, с. 20]. Стены имеют 40 аршинов в высоту (то есть 28,32 м) и 4 аршина в ширину (то есть 2,8 м); они венчаются геометрически выверенными зубцами и бойницами [там же, с. 24]. Однако, судя по рисункам И. Якубовского, выполненным в 1836 году и хранящимся ныне в Институте рукописей Национальной библиотеки Украины [ИР НБУ, V 714, л.5, черт. 2], крепостная стена, верхняя часть которой к тому времени была слегка разрушена, имела высоту 4,25 сажени (9,07 м), а ее боевые площадки находились на высоте 2,4 сажени (5,12 м). Куртины отличает довольно большая высота парапета с оружейными бойницами - 2, 2 сажени (4,64 м).

Искене-капу (Портовые или Пристани ворота) выходили в сторону моря. Там располагался ханский эмин Ахмед-паша, который взимал со всех приходящих судов падишахский таможенный сбор. За этими воротами размещался невольничий рынок, где ежедневно продавалось несколько сотен человек. Ворота неплохо сохранились еще в 20-е годы XIX в., когда их увидел армянский путешественник Минас Бжишкян. По его словам, эмблемой ворот являлась высеченная в камне внутри второй арки продолговатая человеческая голова [Бжишкян, 1996, с. 34]. С восточной стороны находились Одун базар-капу (ворота деревянного базара), наименование которых свидетельствует само за себя. Они сохранялись до недавнего времени, пока не были снесены в 1957 г. Их проезд, шириной 10 м перекрывался полуциркульным сводом, поддерживаемым пятью подпружными арками. Между последними с каждой стороны проезда находилось по три ниши, вероятно, служившими помещениями для караула. Над воротами возвышалась прямоугольная башня, нижняя часть которой видна над одним из архивных рисунков первой половины XIX столетия [Драчук, Кара, Челышев, 1977, с. 47-48]. Сохранившаяся высота башни по масштабному рисунку И. Якубовского составляет 5 саженей (10,67 м) [ИР НБУ, V, 714, черт. 5].

В северо-восточном углу крепости располагались Топрак-капу (Земляные ворота). В качестве эмблемы с их правой стороны был высечен гребень. Ат-капу (конные ворота) - столь небольшие, что в них не может проехать арба, а только могут пройти пешие и конные люди. Через них в город проходил водопровод, доставляющий воду из источников и водохранилища, расположенных в 4 часах езды от этих ворот. Вода очень хорошего качества, выкачивалась из глубокого колодца при помощи постоянно работающих лошадей [Челеби, 1999, с.23]. Однако все эти сооружения Паллас застал в совершенно разрушенном виде [Паллас, с. 210].

Кроме того, город снабжался прохладной водой путем использования иранской системы водоснабжения - так называемыми кяризами. Суть ее состояла в устройстве подземных галерей высотой примерно в рост человека и шириной лишь в один метр. Тоннель этот каптировал глубоколежащие грунтовые воды. Вода доставалась на поверхность с помощью расположенных на определенном расстоянии друг от друга колодцев, на дне которых и устраивались водоотстойники [Моисеев, 1939, с. 135-137]. По мнению Л.А. Моисеева, непосредственными исполнителями данных работ вполне могли быть проживающие в городе армяне, являвшиеся связующим звеном между Крымом, Закавказьем и непосредственно Ираном, имеющим традиции создавать кяризы. К сожалению, наиболее важный для нас вопрос о времени их сооружения остается до сих пор открытым. Скорее всего, они могли появиться здесь в период расцвета Гезлева, то есть в XVI-XVII веках. Кяризы выполняли роль резервной системы снабжения города водой в случаях его осады, когда неприятель непосредственно мог перерезать идущий из-за города водопровод. Отдельные участки подземных галерей, как, например, ее северо-западная линия, выходили далеко за пределы крепостных стен Гезлева [Приднев, 2004, с. 62, рис. 3ї]. Все это делалось с целью увеличения площади сбора грунтовых вод.

И, наконец, пятые ворота - Ак-молла-капу (ворота белого моллы). Через них в город ввозят в больших повозках и бочках всю "воду жизни". Куртины имели расположенные довольно часто ружейные бойницы: 25 амбразур на участок стены в 64 м [Драчук, Кара, Челышев, 1977, с. 46].

В восточном углу крепости находилась четырехугольная в плане цитадель с башнями, окружность которой равнялась 300 шагам. Самая высокая круглая башня занимала восточный угол. Она получила наименование Хангли-Куле (кровавая башня) за то, что в ней казнили осужденных на смерть. Все пушки смотрели в сторону порта, откуда могли появиться "чайки" запорожских казаков. Еще памятны были события 1589 г., когда черкасские казаки численностью в 800 человек с атаманом Кулагой ночью ворвались в город, ограбили лавки, отчасти перебили, отчасти взяли в плен жителей. Тут же в посаде произошел жестокий бой с калгой Фети-Гераем, в ходе которого атаман погиб, а тридцать казаков попали в плен. Особенно жестокому разорению город подвергся в сентябре 1665 г. при кошевом атамане всего низового запорожского войска Иване Сирко [Яворницкий, 1990, Т.2, с. 64, 386]. Гораздо менее удачным оказался набег казаков с атаманом Чалым на окрестности Гезлева в 1695 г., закончившийся полным провалом [Яворницкий, 1993, Т.3, с. 178].

Гезлев представлял собой типично восточный город, площадью около 34 га. Он имел хаотическую иррегулярную застройку с искривленными по своим очертаниям кварталами, разделенными между собой узкими кривыми улицами с многочисленными тупиками. Высокие глухие заборы, за которыми протекала частная жизнь местных жителей, изредка встречающиеся окна на вторых этажах выходящих на улицу домов - вот неотъемлемые элементы городской застройки. Большое количество небольших по своим размерам площадей, от которых в разные стороны веером расходились несколько улиц. Лишь в этих более или менее открытых местах можно было поднять голову к небу и по многочисленным минаретам мечетей сориентироваться о правильности своего движения. Но это выручало лишь тех, кто хоть как-то был предварительно знаком с городом. Иностранец мог долгое время ходить по азиатскому городу, постоянно расспрашивая прохожих о том, где он находится, и о том, куда ему дальше идти. То же происходит и в наши дни с многочисленными туристами в исторической части современной Евпатории.

В случае проникновения внутрь города вражеских отрядов они быстро дезориентировались и деморализовались, а значит, могли легко быть уничтожены защитниками. О планировке Гезлева мы главным образом можем судить по планам, выполненным военными топографами в конце XVIII века, сразу после присоединения полуострова к России. Приближающегося к городу путника в пригороде Гезлева встречало большое количество ветряных мельниц [Тимофеенко, 1984, с. 179-182].

В середине XVII века в Гезлеве имелось 24 мечети, из них 12 султанских соборных, 5 бань, 11 ханов (гостиниц), из них 3 в виде крепостей с железными воротами, башнями и бойницами, 2 медресе, 3 теккие дервишей, 7 источников свежей воды, 670 лавок. Порт мог принимать до тысячи судов. Кроме татарских, здесь существовали 2 цыганских и 1 армянский квартал.

16-21 июня 1736 г. Козлов был занят российскими войсками под командованием фельдмаршала Миниха. Еще при приближении русских войск турецкий гарнизон погрузился на 30 судов и бежал в Константинополь, а все население города, за исключением 40 армянских купцов, оставило город; все предместье было обращено в пепел, а внутри Гезлева татары подожгли дома христианских купцов. При взятии города был смертельно ранен миргородский полковник Павло Данилович Апостол [Яворницкий, 1990, с. 514].

"Козлов окружен прочною, каменною стеною, - писал в своих записках адъютант главнокомандующего Манштейн, - снабженную большими башнями, ров очень широкий и высечен в скале. Гавань - хорошая и просторная, способная вместить до 200 судов. Это самый торговый город в Крыму; в нем до 2 500 домов, большею частью каменных, и несколько красивых мечетей; есть и христианская церковь в предместье. Турки обыкновенно содержали в Козлове гарнизон в 3 000 человек" [Манштейн, 1875, с. 81; Материалы для истории, 1867, с. 141].

Весьма интересная информация о Гезлеве содержится в "Записке о состоянии гражданском, политическом и военном Малой Татарии, посланной в 1755 г. министрам короля", составленной послом французского короля к Крымскому хану Пейссонелем. Он, безусловно, был допущен к государственным архивам ханства: бюджету, податным спискам и т.д. Пейссонель с бухгалтерской точностью сообщает нам, что в городе в то время проживало 200 семейств греков, 400 - армян-схизматиков и 50 - армяно-католиков. У первых двух из названных конфессий имелось по одной церкви. Причем армянская церковь была сожжена и община не осмелились ее вновь отстроить после тех гонений на иноверцев, которые прокатились по ханству при Селим-Герае-хане. Таможенные пошлины с Солончаков Гезлева приносили 50 000 турецких пиастов, что составляло около 40 % всех доходов хана. К примеру, таможня Кафы приносила всего 2 500 пиастов [Пейссонель, 1755, с. 9, 48-51].

В ходе русско-турецкой войны в июне 1771 г. вторая российская армия под командованием генерала В.М. Долгорукова заняла Крымский полуостров. В числе населенных пунктов ханства Гезлев был оккупирован одним из первых (так же пролегал маршрут предыдущего похода). Тогда же здесь на расположенном к западу от города мысе, получившем в последующем наименование Карантинный, был сооружен земляной редут. Он имел квадратную форму со стороной, равной 34,5 сажени (то есть около 74 м), и состоял изо рва (шириной 3 м, глубиной 2 м) и вала (шириной 5 м, высотой 1, 5 м). По углам вала располагалось несколько приподнятых орудийных площадок, хотя здесь и было установлено всего две пушки.

Первоначально проезд в укрепление находился с северной степной стороны, затем - с восточной обращенной к бухте стороны [Павленков, 1996, с. 51-52]. Данное фортификационное сооружение было уже обозначено на первых планах г. Козлова и его окрестностей, составленных военными топографами в 1771 и 1775 гг. [Кутайсов, 2004, рис. 2, 1-2]. Более того, на плане, приложенном к рапорту А.В. Суворова светлейшему князю Г.А. Потемкину от 3 июля 1779 г., редут обозначен уже как старое укрепление [Суворов, 1951, план между с. 216 и 217].

По Кучук-Кайнарджийскому миру 1774 г. Крымское ханство было объявлено независимым, а Российская империя обязалась все свои войска вывести из городов, крепостей и селений оружием ей приобретенных. В свою очередь Блистательная Порта отрешалась от своих прав на оные и обязывалась вновь не вводить туда свои гарнизоны [Дружинина, 1955, с. 141; 350-351]. Иными словами, Гезлев навсегда оказался освобожденным от турецкого военного присутствия, за исключением времен Крымской войны. Однако в 1777 г. по просьбе хана Шагим Герая Россия вновь ввела свои войска на полуостров, в том числе и в Козлов, где была расквартирована первая бригада Крымского корпуса.

С апреля 1778 и по ноябрь 1779 года командующим войсками в Крыму и на Кубани был генерал-поручик А.В. Суворов. Более того, с октября 1778 г. и по май 1779 г. выдающийся в будущем полководец вместе со своим штабом размещался именно в Козлове, и во всех подписанных полководцем рапортах значится наименование города. По крайней мере, первый документ, посланный из Козлова, обозначен 25 октября 1778 г., а последний - 12 мая 1779 г. [Дубровин, 1885, т. 2, с 827; Суворов, 1951, с. 167, 173, 174, 177-180, 189, 191-195, 197, 199-202, 204-206, 208-211]. Перед выходом войск 3 июня 1779 г., с 15 мая в окрестностях города были проведены маневры уже упомянутой первой бригады Крымского корпуса для отработки наступательных действий. Каждый маневр подразделялся на два момента [Дубровин, 1886, с. 156; 1887, т. 3, с. 192; Суворов, 1951, см. планы между с. 216-217].

В литературе высказывалось мнение, что именно в 1793 г. по инициативе А.В. Суворова началось устройство карантинов в южных причерноморских городах [Тимофеенко, 1984, с. 180]. Однако в данном случае речь может идти лишь о дальнейшем их обустройстве и сооружении более или менее капитальных строений. В своем рапорте от 2 января 1779 года А.В. Суворов сообщает следующее: " Карантины в Крыму состоят в приморских городах, а именно: Козлове, Яхт-Яре, Балаклаве, Судаке, Кефе, в Керчи и Еникале" [Суворов, 1951, с. 164]. В 1795 году было закончено строительство капитальных каменных построек Карантина и причала в Евпатории [Тимофеенко, с. 181].

В 1784 г. в Германии была опубликована работа Тунманна "Крымское ханство", написанная, как сообщает сам автор, в 1777 г., то есть еще до присоединения Крыма к России. К сожалению, автор книги никогда не был на полуострове и все свои сведения черпал из опубликованных историко-географических сочинений, архивных данных и, вероятно, устных сообщений, исходящих от негоциантов, дипломатов, военных и т.д. Тем не менее его очерки достаточно достоверно воссоздают картину жизни региона и его отдельных населенных пунктов. Так, по словам Тунманна, "Гезлеве или Гьюзлеве - один из самых значительных городов Крыма. Он лежит на северной стороне морского залива, в котором имеет рейд и маленькую и настолько мелкую гавань, что может посещаться только мелкими судами. Несмотря на это, он ведет оживленную торговлю. Он до сих пор является тем местом, куда восточные ногайцы привозят наибольшее количество продуктов своей страны. Турки привозят сюда рис, кофе, сушеный инжир, изюм, финики, сукно и шелковые материи и возвращаются нагруженные невольниками, зерном, особенно ячменем и солью. Город обнесен вокруг каменной стеной и башнями, имеет приблизительно 2500 каменных домов, много прекрасных мечетей и населен главным образом татарами, турками, греками, армянами и евреями. Русские Гезлеве называют Козлов. Они овладели этим городом в 1736 и 1771 гг." [Тунманн, 1991, с. 38]. Однако уточним, главным продуктом экспорта из Козлова был не ячмень, а все же мягкая пшеница.

В 1793 г. Козлов сразу после присоединения Крыма к России посетил академик П.С. Паллас, который вскоре опубликовал свои "Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793-1794 гг.". По его словам, городские стены и четырехугольные башни старой крепости теперь очень разрушены. В городе имеется 13 татарских мечетей, 7 медресе, 1 армянская церковь, 1 греческая часовня, 1 синагога и 2 караимские школы, 2 бани со сводами, 11 торговых домов, 212 частных и 111 принадлежавших казне лавок, 24 кофейни и т.д. Кроме того, здесь находилось 650 татарских домов, 38 греческих и армянских и 240 караимских домов. Они были населены 1900 татарами мужчинами и 1815 татарскими женщинами, 315 караимами мужского пола и 380 женщинами. Основными предметами вывоза из порта являлись соль и пшеница, а также кожи, шерсть и сода. Ввиду значительной торговой деятельности Козлова (самой значительной в Крыму), П.С. Паллас предложил соорудить на западной стороне Евпаторийской бухты мол, используя при этом отмель у карантина. Именно там и был возведен мол в советское время. В 1793 г. в порту грузилось 176 судов зерном, солью и кожами [Паллас, 1999, с. 206, 209-210].

Посетивший в 1799 г. Евпаторию Павел Сумароков описывает многочисленные следы разрушений: "от крепостных стен его окружавших, и высоких при них башен остались в редких только местах поврежденные оных части, видны основания срытых домов и опустелые мечети; переселение же из него Греков и Армян убавило число его жителей; но совсем тем Козлов есть очень хороший город, и пользуется преимуществом Порто-Франко/ [Сумароков, 1800, с. 136].

Гезлев в XVI-XVIII веках был всегда многонациональным городом. Подавляющее число его населения (около 2/3) составляли магометане: татары и турки. В городе также постоянно находился турецкий гарнизон и падишахский начальник таможни. Среди остальной трети доминирующее положение в середине XVIII века занимали армяне (450 домов). Однако количество их построек резко сократилось в 1783 г. до 250 зданий, а в 1793 г. им принадлежало вместе с греками всего 38 построек [Лашков, 1888, с. 141]. Третье место, по Пейссонелю, в Гезлеве занимали греки - 200 домов. В момент присоединения полуострова к России их осталось в городе всего 65, а в 1793 г. и того меньше [Лашков, 1888, с. 138]. Такое резкое изменение в демографическом составе населения Козлова, естественно, было связано с вынужденным переселением в сентябре 1778 г. христиан (греков и армян) в Приазовье, что, безусловно, не могло не привести к экономическому краху Крымского ханства [Дружинина, 1959, с. 58].

18 сентября 1778 года в своем рапорте генерал-фельдмаршалу графу П.А. Румянцеву-Задунайскому генерал-поручик А.В. Суворов с восторгом писал: "Вывод крымских христиан закончен! Обоего пола отправлено в Азовскую губернию 31 090 душ (на самом деле - 31 386. - В.К.). О чем Вашему сиятельству ведомость прилагаю… Примерно вышло денег на вывод сей здесь до 130 000 рубле паче на прогоны". В соответствии с названной ведомостью из Козлова было выведено: греков - 172 человека обоего пола, армян - 1304 человека, грузин - 70, валахов - 1 [Дубровин, 1885, т. 2, с. 710-711].

Совсем противоположную тенденцию мы наблюдаем в отношении проживающих в Гезлеве караимов. Они впервые упоминаются в связи с разграблением Козлова в 1589 г. черкасскими казаками [Яворницкий, 1990, т. 2, с. 64]. Пейссонель ничего не говорит об их пребывании в Гезлеве. Однако в 1783 г. тут уже находилось 97 караимских домов [Лашков, 1888, с.], а в 1793 г. - 240, то есть они составлял почти треть населения города. В чем причина столь активной миграции караимов в Гезлев в последней четверти XVIII в.? Прежде всего, как нам кажется, это вызвано потерей Бахчисараем той главенствующей роли, которую он играл в Крымском ханстве в качестве столицы; во-вторых, ликвидацией института ханства, на службе которого караимы все время находились, и, наконец, третья причина определяется теми широчайшими привилегиями, которые были предоставлены черноморским портам и населению, проживающему там в конце XVIII века. Вскоре караимы превратили Евпаторию в свой религиозный и духовный центр. Все попытки Фирковича возродить жизнь на Чуфут-Кале так ни к чему не привели.

В Гезлеве в середине XVI века, как уже сказано, было 24 мечети, из них 12 султанских с каменными минаретами, не считая квартальных мечетей. Тут же находилось 3 теккие и 2 медресе. Однако уже в конце ХVIII века в городе осталось только 13 татарских мечетей, но уже насчитывалось 7 медресе [Челеби, 1999, с. 21-22; Пейссонель, 1999, с. 209]. В 1793 г. тут находилось мечетей - 21, теккие - 1, мектебов - 3 [Скальковский, 1867, с. 21]. Наилучшим зданием в Гезлеве, безусловно, было творение известного турецкого зодчего Хаджи Мимар Синана-аги - мечеть Джума-Джами, построенная после середины XVI века [Засыпкин, 1927, с.142-143; Драчук, Кара, Челышев, 1977 с. 67]. В 1837 г. А. Демидов видел хранящийся в мечети акт, подписанный семнадцатью ханами, начиная от Девлет Герая (1550-1577) и заканчивая последним ханом Шагин Гераем [Демидов, 1853, с. 428]. До настоящего времени в Евпатории за воротами Одун Базар Капуси сохранилось купольное здание теккие. Как показали археологические исследования, оно было сооружено в 80-е годы XVIII века, вероятно, при последнем крымском хане Шагин Герая [Анохин, Кутайсов, 2001, с. 12].

Остальные конфессии имели в городе только по одной культовой постройке, а именно: греческая община - церковь Покрова св. Богородицы, армянская - церковь св. Николаса, а караимы - кенасу [Пейссонель, с. 49; Паллас, 1999, с. 209; Лашков, 1888, с. 139, 141.] За исключением эксцесса с армянским храмом, для Гезлева была характерна устойчивая веротерпимость. Например, греки категорически отказывались даже под угрозой репрессий покидать город в 1778 г.

Для нас наиболее важным остается вопрос о численности населения, проживающего в Гезлеве на протяжении XVI-XVIII веков. Из всех наших источников только П.С. Паллас приводит абсолютные цифры: 4410 человек, из них 3715 татар обоего пола и 695 караимов, и совсем не указывает численность армян и греков [1999, с.209]. Однако 1793 год - переломный в истории Крыма, так как связан с эмиграцией татар и турок, с выселением греков и армян, поэтому приведенные данные не могут в полной мере отражать действительное демографическое положение. Достаточно сказать, что, исходя из расчетов по этим данным, на один татарский дом приходилось всего 5,7 человека, на караимский - 2,9. Цифры эти явно занижены.

По Боплану (1660 г.), в городе находилось 2000 домов, по Манштейну (1736 г.) - 2500, по Тунманну - 2500. Наиболее достоверный источник - Пейссонель - приводит следующую цифру: 650 домов, в том числе греков - 200, армян - 400, католиков - 50. Он оставляет в стороне количество построек татар. Однако, как показывают статистические данные [Лашков, 1888, с. 100, 138, 141], в 1783 году татары составляли две трети населения Гезлева, то есть в середине XVIII века тут могло находиться около 1950 домов, включая 650 упомянутых Пейссонелем. В 1783 году в Козлове располагалось 1268 домов, из них 856 татарских (91 пустовавшее здание), 97 караимских, 65 греческих, 250 армянских [Лашков, 1888, с.104, 138, 140]. По другим данным, в то же время здесь находилось 953 дома, из них 97 разоренных [Лашков, 1916, с.170]. А. Скальковский приводит несколько иные цифры: 965 домов, занятых татарами, евреями и караимами, и 81 дом - греками и армянами [1867, с. 11]. По П.С. Палласу, здесь находилось 928 домов (650 татарских, 38 армянских и греческих, 240 караимских) [1999, с. 209]. Во время посещения Евпатории П. Сумароковым в 1799 г. в Евпатории насчитывалось всего 800 дворов и 2000 татар [Сумароков, 1800, с. 156].

Как уже сказано, последние два источника отражают демографическую картину, искаженную теми эмиграционными процессами, которые захлестнули Крым в последней четверти XVIII века. Из всех приведенных данных совпали два показателя: документальная информация Боплана (2000 домов) и рассчитанная нами по Пейссонелю (1950). Незначительно отличается от них цифра, выведенная Манштейном, - 2500 домов. Осталось решить еще один непростой вопрос: сколько человек проживало в одном гезлевском доме? При этом постулируем: один дом - одна семья. А.Л. Якобсон в отношении Кафы предлагает исходить из расчета проживания в одном доме 5-6 человек [Якобсон, 1964, с. 109, прим.42]. В то же время известно, что при взятии Кафы турками в 1475 г. город включал в себя 8000 домов с населением 70000 человек, т.е. 8,75 чел./дом [ИТУАК, 1915, с. 180; Зевакин, Пенчко, 1940, с. 4]. А.Л. Якобсон в более ранней статье допускает численность одной семьи, проживающей в одной городской усадьбе Херсонеса, 7-8 человек [1961, с. 156, 158]. Однако несколько ранее численность семьи, проживающей в одной городской усадьбе Херсонеса, определялась им 7-8 человек [1961, с. 156, 158]. Восточные семьи, как правило, многодетные, поэтому не будет большим преувеличением принять численность одной среднестатистической семьи вслед за названным выше автором - 7-8 человек. В таком случае в 2000-х домов в середине XVII-XVIII веков могло проживать 14-16 тысяч населения. При этом надо иметь в виду, что во всех данных отсутствуют цыгане, в то время как в городе была большая цыганская слобода. В наших расчетах не принимаются во внимание и бесправные члены общества. Нетрудно заметить, что высчитанная нами численность населения Гезлева почти совпадает с количеством жителей, проживавших в конце XIX века: по данным В.Г. Пьянкова, в 1888 г. население города составляло 15 815 человек, а по первой всеобщей переписи населения России в 1897 г., - 17 913 [1904, с. XIV]. Указанные совпадения вряд ли случайны, ибо Евпатория в конце XIX века, с одной стороны, еще только окончательно возродилась после Крымской войны, с другой - еще не вступила в полосу активной урбанизации и строительного бума.

Гезлев, невзирая на свою мелководную и не защищенную от ветров бухту, являлся главным портом Крымского ханства. Именно сюда из Стамбула прибывали крымские ханы, получавшие от султана право на наследную власть, именно здесь, в мечети Джума Джами, они всенародно объявляли о вступлении на престол. Основными торговыми контрагентами Гезлева была Анатолия и Стамбул. Челеби сообщает явно нереальную цифру принимаемых портом судов - 1000 [Челеби, 1999, с. 20]. По мнению Манштейна, просторная гавань Гезлева могла вместить до 200 судов [1875, с. 81]. Непонятно, однако, что под этим подразумевал автор: количество принимаемых кораблей в год или единовременно? Гораздо более реальные цифры для самого конца XVIII и самого начала XIX веков приводит П. Паллас - 176 судов в 1793 г. [1999, с. 209], и П. Сумароков - 170 судов в 1801 г. [1803, с. 130]. Основным экспортным товаром служила пшеница, соль, шерсть и войлок, кожи, особенно овечьи бурки, а также, до присоединения к России, - невольники. Гезлев являлся, по словам Тунманна, "тем местом, куда восточные ногайцы привозят наибольшее количество продуктов своей страны" [1991, с. 38]. По рапорту первой бригады, 21 марта 1779 г. к Козловской пристани причалили две большие лодки очаковских турок для продажи муки пшеничной, сухарей, изюму, табаку, хлопчатой бумаги и прочего [Суворов, 1951, с. 193]. Присутствие в номенклатуре товаров хлебной продукции объяснимо, скорее всего, трудностями того сложного времени.

Для того чтобы получить самое полное представление о многообразии привозимых товаров, предоставим слово П. Сумарокову: "шелковые, бумажные ткани, пряденая бумага, вино, апельсины, лимоны, каштаны, маслины, анапольские яблоки, сушеные груши, финики, сарацинское пшено (рис. - В.К.), волосские орехи, кофий, бекмес, нарде (напиток, варенный из винограда), фурма, рожки, уксус, мед, деревянное масло, жареный горох, ладан, тютси, или турецкий ладан, греческое мыло, квасцы, курительный табак, черные сафьяны, медь, медная, глиняная посуда, краска яна, чернильные орешки, сапожный клейстер, красная икра, чеснок, доски кипарисные, чинаровые, ореховые и сосновые, дубовые желуди и разная бакалея". Приведенный выше перечень отражает, по существу, номенклатуру товаров типичного восточного рынка [1803, с. 130]. Ведущее положение в крымской торговле Евпатория сохраняла в самом конце XVIII века, уже после присоединения к Российскому государству [Дружинина, 1959, с. 144, таб. 14]. Справедливо будет сказать вслед за Тунманном: "Гезлеве или Гьюзлеве - один из самых значительных городов Крыма" [1991, с. 38].

* * *

До недавнего времени на изучение памятников турецко-татарской эпохи в Крыму было наложено негласное табу. Тем не менее с 1965 по 1985 гг. в Евпатории проводилась реставрация одного из самых ярких архитектурных творений - мечети Джума Джами. Иначе как проявлением вандализма и невежественного мракобесия нельзя назвать снос в 1957 г. крепостных ворот Одун-базар капуси, что фактически не диктовалось решением каких-либо градостроительных задач.

В 1991-1992 гг. по заданию Главного управления архитектуры и градостроительства Совета Министров Автономной Республики Крым Западно-Крымская экспедиция Института археологии НАН Украины провела предреставрационные исследования единственного сохранившегося в Крыму теккие дервишей в Евпатории [Анохин, Кутайсов. Отчет, 1993], что, по существу, явилось началом новой эпохи в археологическом изучении Гезлева. Вскоре было проведено обследование евпаторийских турецких бань [Приднев, 1997].

В настоящее время перспективы дальнейшего изучения Гезлева представляются следующим образом:
1. Использование любой, даже небольшой, возможности для археологических раскопок территории Гезлева с целью выяснения стратиграфии позднесредневекового памятника, мощности культурных напластований, характера их залегания. Для решения этой задачи желательно привлечение профессиональных археологов и архитекторов.
2. Археологическое исследование наиболее ярких образцов турецко-татарской архитектуры, таких как мечеть Джума Джами, теккие, караимских кенас. В случае недопонимания со стороны отдельных конфессий - отказаться от проведения таких работ.
3. Археологические раскопки крепостных стен и башен Гезлева, полностью руинизированных в конце XVIII-XIX века.
4. Изучение этноисторической топографии Гезлева. Для этого имеется самый широкий круг источников: исторические планы конца XVIII - первой половины XIX века, письменные свидетельства и, наконец, сохранившаяся до наших дней историческая традиция. В городе отчетливо выделяются: внутрикрепостное пространство, заселенное в свое время татарами и турками, караимский район, армянский пригород и цыганская слободка. Каждый из них, за исключением последнего, обозначен конфессиональными культовыми постройками.
5. Воссоздание объективной картины исторического развития Гезлева на протяжении XVI-XVIII вв. с привлечением всего круга источников: письменных, нумизматических, археологических, памятников архитектурного зодчества. Причем, как представляется, особое и главное значение приобретают турецкие источники, которые пока еще остаются terra incognita для отечественной исторической науки. Недавно опубликованный современный перевод Эвлия Челеби является лишь первым шагом в решении данного вопроса [1999].
Гезлев в XV-XVIII столетиях являлся одним из важнейших центров не только Крымского ханства, но и северных пределов Оттоманской империи, крупнейшим портом на Черном море. Город играл исключительную роль в международной торговле и в экономике Северного Причерноморья и, безусловно, заслуживает самого пристального внимания к себе.